Вероятность тождества вселилась в потустороннюю изморозь. А в этот момент аналогия произрастала и возрастала преимущественно на восток. И пока предела неопределённости  невозможно было осязать, а только представлялся сам собой восход, алое перерождалось в дальнейшее.

    Свет проходил мимо, то есть далее, безо всякого внимания и углубления. Окаймлённость возникла как действительность, наверное изнутри. Вселяемость дыхания была наибольшей при безграничном расслаблении. Цвета облучали контрастностью и равнодушием к исчезновению. Мятежность присутствовала только во всеслышном времени.

   Таял воздух – характерность вдоха. Выдох ограничивался конкретностью распустившейся дивности. Отрешённость идеализировалась до невозможности. Табу определённо уходило в Великое никуда.

   А когда пришёл творец, то не смог удержаться, чтобы не добавить птиц.