..Она входила в море – и море растворяло ее слезы. Часами раскачиваясь на волнах, она потеряла счет времени  и скоро стала похожа на выбеленную солнцем и солью ветку. Мысли, тупо тычась, кружили вокруг, но скоро и они обернулись большими плавными рыбами, рыбами-тенями. Она стала такою же рыбой, стала округлой морской галькой, соленой волной. Море вылепило ей новое, обтекаемое, как у дельфина тело – ничего лишнего. И когда, забывшись, она падала в бездну маленькой светящейся иглой,  уже ничто не отличало ее от прочих обитателей глубин.

Она стала пеной, стала солью, стала русалкой…Ее, цвета выгоревшей травы, волосы

обернулись замедленным полетом  медно-зеленых морских змей и   косматых водорослей. Небо купалось в  ее глазах и смотрело цветные сны. Они стали равны…равны…равны…

ГЕБО – говорила она беззвучно, не раскрывая рта, чтобы не расплескать ни звука, и  по губам ее выкатывалась маленькая юркая жемчужина.

ГЕБО – молчало небо

ГЕБО – вторила перламутровая зеркальная Луна

ГЕБО… - невозможным голосом Сирены пел космос, выплескивая в море звезды, и они светились в ответ , покачиваясь искорками  мерцающих креветок и сонного планктона. Она пела, сидя на огромном валуне, и путники сбивались с пути, и ветер поворачивал вспять, и корабли забывали свое имя, чтобы, издав хрустальный звон, уйти навсегда на молочно-яблочный остров. Нет, она не путала следы и не сбивала с дороги, ее голосом выравнивалось исколотое временем, искалеченное, искривленное пространство. И вплетались в пение пенные кружева, и кораблям, привыкшим к неверному курсу, открывалась  посыпанная звездной солью дорога. Ее-то зову и не мог противиться никто…

 Медленно таяли паруса, погружаясь в белый туман,  не замечая  серой глыбы валуна с поющей  девушкой.

Она опускала веки – так точнее  плелись кружева, и вскоре перестала отличать явь от сна.

Так прожила  она вечность.

Округлую, тяжелую, полую внутри вечность, заполненную тайными чужими жизнями…

… Чтобы однажды  очнуться, как от укола, и, поймав попутную волну, ступить на берег совершенными босыми ногами.

 Песок закрыл глаза и повалился в молитве.

 Розовокожие сосны, повторявшие тело  ветра, дружелюбно кивнули,  и  густой запах хвои смешался с привкусом соли и йода.

Она опустилась на песок. Божья коровка поселилась на  позолоченном морем плече и все не могла доползти до неба…

Впервые ощутив усталость, она уснула, свернувшись калачиком, будто рождаясь заново. И в первом своем земном сне увидела сияющее лицо молодого короля. Солнце играло бликами на зеркальных его доспехах и крылатом плаще. Солнце перекатывалось в его смеющихся зрачках, искусно вылепливая словно припорошенные  искристой пыльцой скулы.

Она поднялась и шагнула в строну, обратную линии прибоя. Мир ворвался в ее тело, пытаясь взорвать изнутри, но больше ничто не могло причинить ей вреда.

Потому что…

Потому…

Потому…

Разбежавшись, она оттолкнулась от берега, и полетела  морской птицей, раскинув сильные тонкие руки.

Ветер принял ее полет.