– Свет мой, зеркальце, скажи (да всю правду доложи), я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее? – произнесла Снежная королева Изольда, изо всех сил стараясь сохранять веселые интонации. В последнее время ей это удавалось все сложней и сложней.

Когда она несмышленой девчонкой получила мамино наследство – старинное зеркало, и обнаружила, что оно может быть не только маленьким как ларец, в котором его и принесли, но может увеличиваться до размеров двери, то все ночи напролет проводила у этого чудного стекла, надеясь увидеть там образ мамы, которую никогда не видела, но о которой слышала столько чудесных сказок. Кто-то говорил, что ее во время охоты, на которой погиб король-отец, унес огромный олень, кто-то утверждал, что она упала с челна в озеро, в тот самый миг, когда остановилось отцовское сердце, но не утонула, а стала владычицей озера… не перечесть всех слухов, но никто ни чего не знал наверняка, потому, что весь двор, при чем не только те кто были на охоте, впал в месячную спячку. Так что неизвестно что они там рассказывали, то что видели на охоте, или свои сны.

Так или иначе, но с тех пор она, одинокая девчонка, была повелительницей лесного королевства. И если портреты отца, висевшие по всему замку, регулярно давали ей ценные советы оп управлению, стоило ей только стать перед одним из них и мысленно спросить у отца совета, то по душевным вопросам посоветоваться ей было не с кем. Все портреты мамы после того случая превратились в изображения странных – крылатых цветов на фоне полной луны.

Вот и просиживала маленькая королева ночи напролет у волшебного стекла в надежде увидеть в нем маму и посоветоваться с ней о самом сокровенном. Но из стекла глядела лишь полная луна и странные – крылатые цветы.

А потом среди цветов появился он. Сколько раз она пыталась описать его в своей заветной книге. И всякий раз  удаляла страницы – слово было бессильно описать это … немыслимое существо, явившееся из света полной луны единорогим скакуном и обернувшееся таким молодцем, что она не могла выдохнуть, казалось, до самого рассвета…

Так в ее заветной книжке и красовалось одна строчка – Эль Ессей – королевич лунной страны.

Не перечесть всего, что поведал он юной владычице феерическими ночами. Не перечесть не только потому, что заветная книжечка осталась в родном замке, а  потому, что он не велел записывать ни слова из того что она от него услышит. Под страшную страсть велел – если запишет хоть слово, не видится им боле. А его ждет вековое заточение в башне УЧАСТИ.

Уж как она береглась со своей книжечкой, а однажды все же забыла ее раскрытой, когда снова свиделась с милым. Одной только строчки было довольно, что бы назначен был ему урок: либо башня на рок долгий, либо…

Она согласилась не задумываясь – ведь ее был грех, ей ли отказываться от его искупления. Тем более, если все удастся, то и искупление выше всякой награды будет.

Тогда урок ей показался детским. Она ожидала очень скорого искупления. Думалось: всего и делов-то – мне шагнуть в зеркало, а милому в гладь священного озера. Да и там ведь – как есть королевой быть. Ну пусть Снежной, пусть в ледяном замке – страданиями душа совершенствуется. Дак ведь не долго же – королевичу всего-то и надо будет, что отыскать ее тело в хрустальной постели в заветном гроте, неподалеку от замка. А волшебное зеркальце и в новом замке с ней оставалось. И как только оно ответит, что…

Откуда было знать бедняжке, что для лунного принца в мире бесконечно перепутанных отражений найти ее тело так же легко, как иголку в стогу сена. Что предстоит ему  пройти  сотни дорог, побывать в сотнях дворцов и замков. Десятки раз он, стоя у постели спящих красавиц, грустнел глазами и, обернувшись ЕДИНОРОГОМ, легко касался несчастной. Это касание не пробуждало их ото сна, но сны их начинали светится и это было залогом того, что когда завершится его квест и он соединится со своей суженой, все они проснутся от поцелуя своего единственного и будут жить долго и счастливо и умрут в один день. А они с его Нежной королевой из  растаявшей буквы С сварят свое бессмертие.

– Ты прекрасна, спору нет… - она почти не слышала окончание заветного ответа – она танцевала. Этот ответ означал, что суженый ее уже ступил на заветную дорогу и ее ледяное заточении вот-вот иссякнет. И те несчастные дети избавятся от невиданной напасти. А в Деда Мороза и Снегурочку люди станут играть под новый год и веселиться. Это был ее второй грех. В бесконечных ожиданиях она совершенно обезумела, ее восхитительные танцы стали колючи, их вихри – опасны. Плетя свои дивные кружева на окнах домов долгими зимними вечерами она мечтала о детях. И когда увидала ту пару не смогла сдержаться. Она умыкнула Кая, как цыгане уводят коней. Она знала, что за ним явится и Герда. Надеялась ли она, что Герда останется с нею как и Кай? Надеялась, но не верила. Она  бы на ее месте точно бы не осталась.

Когда он начал складывать из тех странных кристаллов, что постоянно нарастали по краю зеркала, слово «вечность»,  она даже обрадовалась, приняла за знак их будущей победы. Понимание пришло потом, когда Герда забрала с собой Кая. Она видела в зеркале их судьбу. Бедный мальчик все быстрее и быстрее старел, а девочка остывала и превращалась в ее подобие. Наследница снежной королевы ненавидела ее – Изольду, и имела на это все основания. Если Эль Ессей не успеет… Один из кристаллов вечности накрепко зажался в указательном пальце мальчонки и обернуть его магию во благо может только Нежная королева, растопившая букву С. Но как? Что она может одна? И вот заветный  ответ прозвучал из зеркала.

Она с удивлением и интересом смотрела на то, как под полной луной один из дивных цветков оборачивается статной, величественной женской фигурой, как устремляет она исполненный тоской и нежностью взгляд прямо ей – Изольде в душу, как этот взгляд старит величественную женщину и она, взглянув на спелый диск луны, прячет лицо в ладонях. Видит, как в тех же ладонях, отнятых от лица, возникает дивное, светящееся яблоко.

Еще больше она удивилась увидев себя. Совсем не спящей, выбежавшей напоить перехожую старушку, и принявшей сияющий плод из ее рук.

Но самым дивным был лучезарный сон ее, съевшей яблоко и помещенной в хрустальной постели заветного родового грота. Она с детства слышала туманную легенду о волшебниках Ессеях, которые укладывали в таких гротах в такие постели людей, а когда те засыпали волшебным сном, они их воскрешали, но уже Сиятельствами. Но детская память хитра – припрятала легенду до срока. И вот теперь имя суженого сплелось со старой родовой легендой… Да дивен был сон ее – лежащей в хрустале грота. Виделось ей в том сне, что весь их двор снова в спячке, и что там, среди них спят и отец с мамой. Только вот на ее кровати спить другая девушка. Это ее наперсница Кристина. Ее нашли в лесу, совсем одно еще малышкой. С тех пор они играли вместе и Кристина во всем пыталась подражать ей. Толи от страхов, что натерпелась она в лесу, толи от неведомой ее прежней жизни, но в ней, время от времени, проступали злость и грубость, которые она, впрочем, старательно затем искупала. И еще она невозможно страдала от того, что ничего из рассказанного своей царственной подругой она в зеркале не видела, сколько не глядела.

И снова, как в первый раз, когда увидела она впервые суженного, вдох ее был казалось бесконечен. Вот он вошел в залу. Вот увидел спящий двор. Вот подошёл к спящей девушке! Неужели?!…

Он снова обернулся обворожительным скакуном и коснулся лба спящей дивным рогом. Все продолжали спать, лишь лицо мамы, такое прекрасное и долгожданное, озарилось улыбкой.

А возлюбленный безошибочно помчался по тропе к гроту.

– Ну, родной, ну же – почти кричала королева, не заметив как плотно прижалась к заветному зеркалу. 

Восхитительный ЕДИНОРОГ внес свой свет в лоно грота, заигравшего тысячами бликов на кристаллах, покрывавших его стены. Блики слились в танец радуги – сферой пульсировавшей в чреве скалы. Вот он принял свой желанный облик и прикоснулся устами к устам.

Всепроникающий хрустальный звон пронесся по временам и пространствам.

В бешенном вихре исчез ледяной замок, обернувшись танцем северного сияния.

Счастливые дети зарыли кристалл в горшок с застывшими розами и те зацвели навеки.

Десятки спящих красавиц проснулись от поцелуев своих единственных и неповторимых

Очнулся ото сна их двор, где были живы и веселы папа с мамой.

Кристинка мягко отстранилась от растворившегося в поцелуе молодца и крикнула:

– Глядите, глядите – радуга.

Двор недоуменно уставился на девушку, явно ничего не видя в зеркале, на которое указывала красавица. И лишь король с королевой ласково погладили ее головки и приблизили к себе как родную. Они так же ясно видели в зеркале пляшущую радугу, внутри которой их дочь короновалась на трон лунного королевства со своим единственным.